29 лет назад на Чернобыльской атомной электростанции в четвертом энергоблоке произошел взрыв огромной силы. Атомный реактор был полностью разрушен. Это событие навсегда вошло в историю человечества как «авария века».  

– Эта катастрофа стала источником опасных выбросов в окружающую среду. Все силы были брошены на ликвидацию последствий аварии, – рассказывает председатель правления Темрюкского отделения краевой общественной организации инвалидов «Чернобыль» Виктор Рябыш. – Это отважные люди, патриоты своей Родины и народа, которые рискуя жизнью и здоровьем, шаг за шагом очищали зараженную территорию.

25 лет назад в районной организации насчитывалось 270 участников чернобыльских событий. Сегодня осталось чуть более двухсот.

В прошлом году накануне 28­й годовщины катастрофы в Чернобыле вышла Книга памяти, в которой собраны материалы о наших земляках­чернобыльцах. Инициатором издания был Виктор Зинченко. Много лет он возглавлял районную организацию. Не дожил до выхода книги в свет. Виктор Георгиевич получил значительную дозу облучения, что отразилось на его здоровье. Он всегда защищал права чернобыльцев, помогал в нужный момент. С его истории начинается повествование книги.

В этом году освятили икону «Чернобыльский Спас» в храме Архистратига Михаила в Темрюке. Такое решение чернобыльцы приняли для сохранения памяти о трагических событиях и тех, кто рисковал жизнью и здоровьем ради безопасности людей.

Деньги на икону собирали, как говорится, всем миром: средства внесли участники ликвидации последствий катастрофы, вдовы чернобыльцев, члены организации «Чернобыль», предприниматели.

 – Икона «Чернобыльский Спас» написана в 2003 году по благословению Митрополита Киевского художником Владиславом Горецким. Икона находится в Успенском храме Киево­Печерской лавры, – рассказывает Виктор Рябыш. – Наша икона выполнена в соответствии с канонами и правилами русской православной церкви в золотом обрамлении в иконописной мастерской Владимира Бутова в Краснодаре.

Накануне Пасхи чин освящения иконы совершил настоятель храма Святого Архистратига Михаила, протоиерей Николай Ворона. Чернобыльцы, вдовы, слушая молитвы настоятеля, вспоминали своих товарищей и мужей, которых уже нет рядом.

 В 43 года отправился в командировку в Чернобыль Владимир Кожников. Супруга Татьяна Юрьевна рассказывает, что муж работал механиком в «Водоканале». Подрастали две дочери. На месте катастрофы в 1987 году проводил сварочные работы на каркасе для заливки бетоном. Реальной дозы облучения супруга не знает до сих пор. Из командировки вернулся инвалидом. Сначала дали третью группу инвалидности. Состояние здоровья резко ухудшалось. Ноги отказывали, не мог подняться в квартиру на четвертый этаж. Перевели на вторую, потом на первую группу инвалидности. Умер в 2005 году. Награжден медалью «За спасение погибавших».

У Валерия Ивановича Демидова в 1986 году старшая дочь училась в школе, младшая ходила в детский сад. Работал каменщиком, а супруга – штукатуром в стройучастке совхоза «Светлый Путь». В Чернобыле занимался дезактивацией местности. Когда набрал допустимую дозу облучения, в очаг не пускали, замены не было, клал печи в палатках. Супруга Елена Васильевна вспоминает, что вернулся в конце ноября. Весной, когда солнышко стало припекать, на работе стал терять сознание. По состоянию здоровья перевели на легкий труд, получил вторую группу инвалидности. Умер три года назад. Отмечен медалью «За спасенние погибавших».

Повестки из военкомата помнят все вдовы. Мужчины молча брали военные билеты и отправлялись в военкомат. Как и Виктор Зинченко, понимали, если не они, то кто будет выполнять эту опасную работу?

 Владимир Салмин находился в Чернобыле с первых дней катастрофы. Награжден орденом Мужества. В то время он проходил срочную службу в Киеве. 26 апреля 1986 года в 1 час 40 минут их полк подняли по тревоге. Первым эшелоном отправили в район Припяти на ликвидацию последствий катастрофы. Была поставлена задача вместе с пожарными ликвидировать очаги пожара, очистить от радиационного мусора крышу и территорию четвертого энергоблока.

 – Мы были в числе первых, кто прибыл на место аварии. Тогда мне было 18 лет. В этой части служили несколько парней из Темрюкского района, в их числе Анатолий Ливицкий, Николай Бурлака, Андрей Бажан, которого уже нет с нами, – рассказывает Владимир Салмин.

Около ста дней (с перерывами) Владимир Михайлович выполнял воинский долг на месте катастрофы. Инвалид третьей группы. Живет в Темрюке, работает в районной поликлинике, занимается хозяйственными вопросами. Сыну 17 лет, учится в 10­м классе в школе № 2, хочет стать профессиональным военным.

Алексей Макарович Рыжевский из станицы Вышестеблиевской получил повестку из военкомата в июле 1986 года. Тогда ему было 44 года, работал в автогараже совхоза «Победа». Той весной вернулся из армии сын Юрий, дочери Светлане было 17 лет. Командировка затянулась почти на полгода: с 11июля до 11 декабря 1986 года, так как не могли найти замены. Работал водителем на «ГАЗ­53». Перевозил оборудование, материалы на строительство жилья для участников ликвидации последствий катастрофы, возил людей на работу. Когда похолодало, по своей инициативе сделал утепленный каркас в кузове автомобиля, чтобы пассажирам было теплее. Доза облучения – 19,85, инвалид второй группы. Раньше часто приезжали в гости земляки­чернобыльцы, сейчас многих уже нет в живых.

Икона «Чернобыльский Спас» будет постоянно находиться в храме Архистратига Михаила в Темрюке. Участники событий в Чернобыле всегда могут прийти в храм, помолиться, поставить свечу в память о тех, кто ради мира и жизней миллионов человек по первому зову отправился на место катастрофы.

 Из воспоминаний супруги В.Г. Зинченко:

– Уже много времени прошло с тех тревожных дней, а у меня перед глазами все еще стоит повестка из военкомата в руках у мужа. А уже через несколько дней он держал в руках военный билет, где на странице 24 в пункте 17 «особые отметки» я прочла как приговор: «Годен для работы с радиоактивными веществами». Помню, как долго и эмоционально доказывала мужу, что он не должен ехать в Чернобыль, ведь в такие командировки согласно официальным распоряжениям не отправляли людей, имеющих одного ребенка, а у нас – одна дочь. «Ты получишь дозу облучения, и мы не сможем больше родить», – приводила я тогда, на мой взгляд, самые весомые аргументы. Но он решительно поставил точку в этом разговоре: «Оля! Ну кто, если не мы?! Кто?»