Директор музея-заповедника «Тарханы» Тамара Мельникова получила государственную награду России в области литературы и искусства за 2014 год за популяризацию творческого наследия Михаила Лермонтова. Помогает ли нынешнее законодательство возрождать традиции усадебной культуры? Важно ли сегодня то, что волновало когда-то Лермонтова? И где они – «герои нашего времени»? Обо всем этом беседа с Тамарой Михайловной Мельниковой, которая 37 лет работает директором музея.

– В прошлом году не только Михаил Лермонтов отпраздновал юбилей – свое 200-летие, но и у «Тархан» была «круглая» дата – музею 75 лет. По такому случаю многое восстановили, реконструировали, привели в порядок. Что еще надо «Тарханам», чтобы стать идеальным музеем-заповедником?

Мне трудно сказать, что такое идеальный музей-заповедник. Для меня «Тарханы», Тарханская усадьба, Лермонтовский музей-заповедник – это место, где Лермонтов провел половину жизни, и мы стремимся как к идеалу к восстановлению характера усадьбы, ее социальных и хозяйственных возможностей, культурных и исторических условий, в которых воспитывался Михаил Юрьевич. Если мы будем говорить, что осталось сделать, то никогда не получим настоящего ответа. Почему? Потому что работу в музее, особенно в таком музее, как Лермонтовский, можно обозначить как «бесконечное приближение» к пониманию творчества поэта, его личности. Чтобы посетители понимали, что это за явление такое уникальное в русской культуре – Лермонтов.

– Хранительница дома-музея Лермонтова в Москве Валентина Ленцова рассказывала мне, что мечтает установить связь со всеми лермонтовскими музеями: Тамань, Пятигорск, Тарханы. Так, чтобы посетители в режиме живого времени могли видеть, что интересного происходит там, подключаться к каким-то мероприятиям в режиме online. Вы поддерживаете эту идею?

Ответ мой однозначен – нет. Я уже не первый раз говорю о том, что мне не хочется пускать все эти медийные средства в «Тарханы». Люди, приехав в «Тарханы», должны дышать свежим воздухом, слушать дивные стихи Лермонтова, отдыхать от компьютеров, телевизоров и прочей техники. Человек до такой степени сейчас замучен потоками самой разной информации, что и подумать-то ему некогда. Я хочу, чтобы «Тарханы» стали таким местом, где «и верится, и плачется, и так легко-легко…».

Наверное, такое интерактивное общение имеет смысл в большие праздники, юбилеи. Но не чаще. Я очень люблю Валентину Брониславовну Ленцову, более доброго и компетентного человека просто не знаю, но эта идея мне не по душе.

– «Тарханам» знакомы проблемы, с которыми сталкиваются другие музеи-заповедники: борьба за охранные территории, сохранение ландшафтов, с коттеджными поселками?

Еще как знакомы. И, может быть, эти проблемы нас еще коснутся. Очень много было попыток использовать, во-первых, сам музей-заповедник для всевозможных празднеств и увеселений, не имеющих никакого отношения ни к Лермонтову, ни к его времени. Мы нелегко, но решительно справились. Несколько лет назад один предприниматель пензенский потребовал 10 гектаров нашей территории, правда, не заповедной, а охранной зоны. Была борьба. И мы победили. Не дали ни пяди земли. Это дается всегда очень тяжело. Моя позиция такая: как только ты увидел, что есть угроза, или просто услышал о ней, надо принять немедленные меры, а не спохватываться, когда пригнали технику, раскопали и начали что-то возводить.

– По образованию вы литературовед, окончили историко-филологический факультет Пензенского пединститута. Признайтесь, к Лермонтову были неравнодушны всегда или влюбились «по долгу службы», поскольку работаете в «Тарханах»?

Лермонтова я знала не настолько хорошо, чтобы отдавать ему предпочтение. Но когда я стала заниматься им, этот мир меня покорил – и дело тут не в «долге службы». Лермонтов удивительный человек и поэт, когда начинаешь его постигать, открывать, – ощущаешь, что он абсолютно беспределен, неисчерпаем и очень современен. К тому же и созвучен с моим мироощущением.

– Много ли еще белых пятен в его биографии или все загадки поэта уже разгаданы?

Трудно сказать. У него нищенская биография, мало материалов о нем сохранилось. Я не предполагаю, что могут быть какие-то новые открытия фундаментальные. Приходится клевать по зернышку, что-то находить в архивах. Мы много работаем в пензенском архиве, находим материалы о его близких, о каких-то деталях быта, они тоже во многом помогают постепенно узнать Лермонтова. Но все же главный источник – это его поэзия, творчество. Хорошее подспорье – воспоминания современников Лермонтова.

– Вы говорите, что Лермонтов современен. А что из того, что волновало Лермонтова, важно сейчас?

В первую очередь, тема сбережения России, ее самостоятельности. Лермонтов ощущал, что его страна богата всем абсолютно: и недрами, и людьми, и их эмоциями, талантами. Он это не просто понимал, он это любил. Все это ему было очень дорого. Он по характеру был русский человек со всеми сильными сторонами этого понятия: бесстрашием и любовью к родной земле, искренностью. Лермонтов очень боялся, что Россия может потерять свою особенность. Писал, что мы жить самостоятельной жизнью и нести свое самобытное общечеловеческое. Считал, что мы не должны тянуться за Европой. Есть замечательное стихотворение «Опять, народные витии…», написанное им в ответ европейским газетам и журналам, обвинявшим Россию во всех грехах в связи с восстанием в Польше. Писал он выразительно, жестко и пламенно, защищая свою страну. Кроме того, он был воин, участник Кавказской войны, на которую был отправлен в ссылку царем.

– За современными поэтами следите? Есть среди них кто-нибудь, кто значим так же, как Лермонтов, для современников?

Я знаю многих поэтов. Не хочу сейчас никого обидеть, но, если мерить по Лермонтову, – такого поэта, боюсь, в России нет и уже не будет. Толстой писал: если бы этот юноша прожил чуть дольше, то не нужны были бы ни он, ни Достоевский. Чехов уверял, что он учил бы писать таким образом: брал бы лермонтовские произведения и по строкам разбирал бы их. Ахматова писала, что слово слушается его, как змея-заклинателя. Блок говорил, что большинство литературоведов и писателей сторонятся Лермонтова, оттого что он многим просто «не по зубам».

Лермонтов – фигура удивительная, его трудно ставить в один ряд и с теми, кто жил в золотом веке русской литературы. А сейчас – даже и говорить не стоит. Есть таланты, а есть гении. Лермонтов – гений.

«Российская газета».