75 лет прошло со времен оккупации города Темрюка.  Малолетний узник фашизма Николай Шемяков со слезами на глазах вспоминает о том, как расстреляли отца,  как голодали, как подростком стал сиротой. Фото Нелли Тютюник, «ТАМАНЬ».

87­-й день рождения встретил житель Темрюка Николай Николаевич Шемяков. Воевать на фронте в годы Великой Отечественной войны не довелось, на начало войны ему было 10 лет. В годы фашистской оккупации города многое пережил.

До войны вместе с родителями, сестрой и бабушкой жили в своем домике на улице Советской. Отца Николая Терентьевича хорошо знали в Темрюке, был председателем артели по изготовлению обуви на улице Ленина. У мастеров хватало заказов на пошив сапог, туфель, сандалий. Николай частенько забегал к отцу на работу, смотрел, как обувщики снимали мерки, кроили кожу, умело соединяли все детали. Отец говорил: «Учись, пока я живой, эти навыки тебе пригодятся, всегда заработаешь на кусок хлеба».

Не знал тогда Николай, что спустя несколько лет обувное дело станет его первой профессией в жизни. Случилось это в годы войны. Летом 1942 года Темрюк оккупировали фашисты.

– Все это было на наших глазах. Зенитные установки советских войск стояли на горе Фигура и на Миске, солдаты отбивались до последнего, – рассказывает Николай Николаевич. – Но силы были неравные, город заняли оккупанты.

Когда стало известно, что город будет сдан немцам, отец пошел в партизаны. В городе все знали друг про друга. Были люди, которые писали доносы на соседей, знакомых, лишь бы выслужиться перед немцами.

– Был один рыбак, который подрядился ловить рыбу для немцев, – вспоминает Николай Николаевич. – Партизаны забирали у него часть улова, чтобы как­то выжить. Немцы были недовольны, что мало ловит, тот рыбак им и сказал, что партизаны забирают рыбу. Начали искать родственников партизан. Пришли и в дом Шемяковых на Советскую. Маму Липу арестовали, пытали, но отпустили.

–Как­то днем к нам прибежал сосед и сказал, что видел, как ведут партизан в сторону тюрьмы, среди них был мой отец, – рассказывает Николай Николаевич. – Тюрьма находилась на улице Мира, в районе автоколонны. Я мигом ринулся, чтобы увидеть отца, бежал изо всех сил, догнал их. Конвой меня не хотел подпускать. Кто­то из взрослых сказал: «Пусть идет рядом, может, последний раз видит отца».

Николай дошел почти до здания тюрьмы. Отец увидел сына. Сказал: «Иди домой, сынок, ничего не бойся». Это была их последняя встреча. Этот момент Николай запомнил на всю жизнь, с того дня он стал намного старше.

Отца в тот же день вместе с другими партизанами расстреляли у окопа за тюрьмой, присыпали землей. Маме с бабушкой рассказали люди, которые жили по соседству с тюрьмой, что накануне вечером всех расстреляли. Забрать тело не позволили. Только после освобождения города тела расстрелянных партизан перезахоронили на площади, позже названной именем Терлецкого. Спустя годы перенесли братскую могилу на военное кладбище, недалеко от вечного огня.

После гибели мужа мама Николая опасалась, что немцы вновь ее арестуют. И могут пострадать дети. Вместе с дочерью и сыном перебрались к родителям, которые жили в районе 13­-й остановки.

Николай Николаевич вспоминает, что продуктов не было. От голода спасал лиман, где ловили рыбу. Ходили в плавни, собирали молодой камыш, сушили, варили, делали из него муку и пекли лепешки.

Когда фашисты отступали в Крым, женщин и детей из Темрюка использовали в качестве живого щита во время переправы через Керченский пролив. Советские летчики разворачивали самолеты обратно, по сути не выполнив боевого задания. Не могли же они стрелять по своим! Как и многих других темрючан, Шемяковых переправили через Керченский пролив. По железной дороге доехали до Джанкоя, потом до Кривого Рога. Так они оказались в поселке в 43 километрах от Кривого Рога.

– После освобождения нам посоветовали быстрее возвращаться домой. Не помню подробностей, как добирались до родного Темрюка, – говорит Николай Николаевич. – 75 лет прошло. Врезались в память размытые дороги и немецкие сапоги, застрявшие в грязи. При отступлении фашисты спешили, и если сапог застревал в грязи, там его и оставляли.

Шемяковы вернулись в родной Темрюк в свой домик на улице Советской. На этом беды не закончились. В 1946 году мамы не стало, умерла от онкологии. Последний год болезни провела в больнице в Ростове. Трагически погибла бабушка – работала на пайке и зацепила сапкой мину под кучей кукурузы. Николай и Лариса стали сиротами.

Сестру к себе забрала родственница из Ростова. Николая хотели то в детдом определить, то в военное училище. Детдом находился на улице Таманской. Николай часто встречал в центре города детдомовских. Видел, что не так хорошо им там живется, да и дрались они между собой.

В такой решающий момент и пригодились навыки обувного мастера. Стал шить тапочки из брезента, а потом подал заявление в артель обувщиков. Через два года устроился учеником моториста в порту, работал на катере «Аралец», а вскоре отправили учиться на механика в Ейское мореходное училище. В 1951 году призвали на службу в армию – попал в войска МВД в Москву.

В 1953 году вернулся из армии и женился на Полине. Вырастили дочь и сына. На родительском подворье построили дом, где живет и сейчас. Вновь постигло горе семью Шемяковых – в 23-­летнем возрасте сын погиб в автомобильной аварии.

Прожили с супругой Полиной почти 60 лет. Она трудилась на рыбоконсервном заводе более 30 лет, умерла несколько лет назад. Николай Николаевич работал на рыбозаводе, много лет трудился механиком, капитаном в рыбинспекции. Трудолюбивого и справедливого Николая Шемякова ценили и уважали на работе – на пенсию ушел в 90­-м году. Неоднократно избирался заседателем народного суда.

На родительском подворье на улице Советской состоялся наш разговор о непростой судьбе темрючанина Николая Шемякова. Поддержать беседу пришла его родственница – Вера Ивановна Чемерис, сестра жены Полины. Вспомнили тяготы войны, как в детстве были в плену у немцев. Вера Ивановна рассказала, что немцы жили в их доме. Специально клали на подоконники конфеты и следили, когда кто­то из детей возьмет их.

Наказывали провинившихся и смеялись, а дети плакали. Еще приходили полицаи, говорили, чтобы мама продала им корову за бесценок. Семьями грузили на баржи и перевозили на крымский берег. Детей сажали сверху, чтобы советские летчики не обстреливали судно.

– Родной Темрюк меняется на глазах, – говорит Николай Николаевич. – И все это благодаря тому, что живем под мирным небом. В нашей семье Шемяковых трое внуков, пять правнуков. Рассказываю внукам о том, что пережили в войну, чтобы помнили, какой ценой досталась Победа.

 

Семья Шемяковых до войны. Николай Шемяков с родителями, сестрой, бабушкой. Фото из семейного альбома.

 

Николай Шемяков, Вера Чемерис (сестра жены) с правнучкой Настей Шемяковой. Фото «ТАМАНЬ».