На субботнике. На фоне видны здания аптеки (сейчас музей) и школы (на этом месте сегодня памятник воинам-интернационалистам). Фото предоставлено Темрюкским историко-археологическим музеем.
…Немцы во время оккупации вырубили все деревья и кусты и в парке, и в сквере. В этом голом поле одиноко стоял на постаменте бюст А.С. Пушкина. Деревья и кусты ушли на дрова для отопления солдатских кухонь и отопление в зимний период немецких учреждений. А когда закончились деревья и телеграфные столбы, немцы принялись за деревянные заборы жителей. Грузовик с солдатами подъезжал ко двору, солдаты ломали забор, грузили в машину и увозили. Помню, мой дедушка бросился умолять солдат не ломать. Солдат его грубо оттолкнул, а другие солдаты весело засмеялись над плачущим стариком.
После освобождения города уже в октябре сорок третьего года была организована школа в одном из нежилых домов по улице Октябрьской. В ней учились шесть классов с пятого по десятый. В доме было три комнаты. В одной из них учительская, в двух других – учебные классы. Учились в три смены по два класса в смену. Третья смена занималась в вечернее время до 23 часов при освещении керосиновыми лампами. На них вместо ламповых стекол были простые пол-литровые баночки без донышек. В классе был один сколоченный из досок стол. За ним помещалась половина учеников. Другая половина сидела на табуретках и скамейках, принесенных из дома. Писали на коленях. Домашние задания выполняли на оберточной бумаге или на старых книгах. У меня были две настоящие тетради, купленные втридорога на рынке. Одна – для контрольных работ по математике, другая – для диктантов и сочинений. У каждого была своя чернильница в мешочке. Чернила делали из химического карандаша, тоже купленного на рынке. Учитель сидел за тумбочкой. Писали перьевыми ручками.
Мы были полуголодные, плохо одетые, выросшие из своей прежней одежды. У многих были штаны и юбки, пошитые матерями из ношеного армейского обмундирования, даже у некоторых из немецкого. Зимой одетые в стеганые ватные фуфайки. Мы не стеснялись нашей бедности. Радовались, что мы остались живы. Радовались, что не воют сирены, возвещающие о воздушном налете вражеских самолетов и не надо прятаться от бомбежки в траншеи, подвалы, под кровати. Радовались, что можно ходить свободно по улицам и даже петь песни. Мы были довольны такими удобствами, рады той свободе, которую приобрели после оккупации. Мы помогали восстанавливать свой разрушенный город. Высаживали деревья в парке.
Виталий Павлович Романов, «Заметки о старом городе» (отрывок).
