Что именно произошло 15 июля 1841 года на склоне Машука, названном впоследствии Перкальской скалой, было описано участниками роковых событий лишь спустя тридцать лет. Многое стерлось из памяти, что-то было забыто… намеренно. Да и  большинство свидетелей дуэли к этому времени уже ушли из жизни: Михаил Глебов – в 1847-м, Алексей Столыпин – в 1858-м, Сергей Трубецкой – в 1859-м.

Единственные оставшиеся в живых участники – Николай Мартынов и Александр Васильчиков молчали, и в печати не выступали. Только в тридцатую годовщину со дня смерти Лермонтова Николай Соломонович Мартынов, который проживал в своем подмосковном имении Знаменском, сел за старый любимый секретер и вывел на бумаге слова «Моя исповедь». Затем поставил дату 15 июля 1871 года, и начал свои воспоминания такими словами:

«Сегодня минуло ровно тридцать лет, когда я стрелялся с Лермонтовым. Трудно поверить! Тридцать лет – это почти целая жизнь человеческая, а мне памятны малейшие подробности этого дня, как будто происшествие случилось только вчера. Углубляясь в себя, переносясь мысленно за тридцать лет назад и помня, что я стою теперь на краю могилы, что жизнь моя окончена и остаток дней моих сочтен, я чувствую желание высказаться, потребность облегчить свою совесть откровенным признанием самых заветных помыслов и движений сердца по поводу этого несчастного события».

В своей исповеди Мартынов так и не дошел до событий того рокового дня. Он бросил рукопись своих воспоминаний, и больше никогда к ней не возвращался. Еще спустя год, в тот же день 15 июля, прогуливаясь с сыном по парку, Мартынов вдруг разоткровенничался и в подробностях рассказал историю того злосчастного поединка, которую Сергей сразу же по возвращении домой по памяти записал: «Отец при жизни всегда находился под гнетом угрызений совести своей, терзавшей его воспоминаниями».

Что же на самом деле происходило 181 год назад? Лермонтовед Владимир Захаров долгие годы изучал этот вопрос и посвятил дуэли несколько отдельных книг. Анализ свидетельств современников и документов позволил ученому реконструировать обстоятельства поединка.

«Дуэль происходила 15 июля 1841 года около семи часов вечера на небольшой поляне у дороги, ведущей из Пятигорска в Николаевскую колонию, вдоль северо-западного склона горы Машук, в четырех верстах от города. Секунданты установили барьер – 15 шагов, и от него в каждую сторону еще по 10 шагов. Дуэлянтам вручили заряженные пистолеты. Условия дуэли были следующие: стрелять могли до трех раз, откуда угодно, то есть стоя на месте или подходя к барьеру. Осечки считались за выстрел.

После первого промаха противник имел право вызвать выстрелившего к барьеру. Стрелять могли на счет «два – три». Однако на деле все произошло несколько иначе.

На команду «сходитесь» дуэлянты одновременно подошли к барьеру. Стоят… Начался отсчет: один, два, три… И тишина… Последующие секунды превратились в вечность. Казалось, что время остановилось. Нервы у всех были напряжены до такого предела, что первым не выдержал Столыпин, который крикнул: «Стреляйте или я развожу дуэль!»

Лермонтов, подняв правую руку с пистолетом вверх и, по-видимому, намереваясь сделать выстрел в воздух, успел произнести в адрес Мартынова еще одну роковую фразу: «Я в этого дурака стрелять не буду!»

Слова взбесили Мартынова. Злоба захлестнула его, он даже не контролировал себя и свои действия. Мартынов поднял пистолет и выстрелил. «Я вспылил, – писал Мартынов в ответах следствию. – Ни секундантами, ни дуэлью не шутят… и опустил курок…»

Прозвучал выстрел. Лермонтов упал как подкошенный, пуля прошла навылет, и он скончался мгновенно. Мартынов подбежал к нему со словами: «Миша, прости», – но поэт уже не слышал его. Все присутствовавшие на дуэли не просто растерялись, они были потрясены тем, что произошло минуту назад. Секунданты не предвидели такого конца».

Князь Васильчиков потом напишет: «Насквозь сердце и легкие, присел и опрокинулся. Никакого жеста, – дохнул два раза».

5 октября 1939 года в «Литературной газете» был помещен отрывок из книги Ивана Гудова «Годы и минуты». Будучи комсомольцем, Гудов работал в колонии для беспризорных и малолетних правонарушителей «Трудовой путь». Колония эта находилась близ Москвы у станции Сходня, в имении, ранее принадлежавшем Николаю Мартынову. Вот что пишет об этом И. Гудов: «Я рассказал ребятам все, что я слышал от нашего преподавателя о смерти Лермонтова.

– А ему статью дали какую-нибудь? – спросил кто-то из ребят.

– Кому?

– Ну, Мартынову. Этому, который застрелил.

Я как мог объяснил, убийца остался ненаказанным, жил себе преспокойно, умер в довольстве и похоронен в имении, где сейчас наша колония.

Ребята молчали. Я не привык к такой тишине и с опаской поглядывал на воспитанников. Не нравилась мне эта тишина. Коля взял у меня из рук томик Лермонтова. Он задумчиво перелистал страницы.

«А вы, надменные потомки», – прочитал он и вдруг вскочил… «Ребята, – закричал Коля, – какого черта тут у нас Мартынов разлеживается себе!.. Не место ему тут лежать, раз он Лермонтова кончил! Айда за мной».

Я пытался остановить разгоряченных ребят. Но они бросились к фамильному склепу Мартынова.

…Михаил Лермонтов не только обессмертил свое имя, но и превратил нашу Тамань в место паломничества тысяч и тысяч людей. 365 дней в году они приходят поклониться русскому гению. И только раз в год, 15 июля, этот людской поток превращается в скорбную вереницу из преданных поклонников, готовых декламировать стихи и вспоминать с щемящим чувством имя Лермонтова.

Подготовила Валентина Малахова.

В Тамани на улице К. Маркса в набережном сквере имени М.Ю. Лермонтова можно посетить Дом–музей великого поэта с подворьем черноморского казака Федора Мысника. Именно здесь осенью 1837 года останавливался проездом прапорщик Нижегородского драгунского полка Михаил Лермонтов.

Экспозиция «Лермонтов на Кубани» расскажет о причинах, по которым поэт был сослан на Кавказ. Вы узнаете интересные детали его путешествия, обнаружите круг известных декабристов, с которыми встречался Лермонтов в Тамани, выясните, кто стал прототипом героев знаменитой повести.

По традиции, 15 июля в 18.30 в Таманском музее пройдет вечер памяти поэта. Выступят сотрудники музея, чтецы и музыканты.  Приглашаются все желающие. Вход – свободный.