Дневник Т. Б. Армстронга примечателен не только своими зоркими наблюдениями, но и тем, что мемуарист побывал в Тамани и Темрюке. Впервые этот текст был переведен в 2024 году и включен в «Приложении» к книге Валентины Малаховой «Городишко. Комментарий к повести М.Ю. Лермонтова «Тамань»». Читателям нашей газеты мы предлагаем познакомиться с небольшим отрывком, переведенным Денисом Захаровым.

Подлинное имя этого шотландского путешественника, похоже, навсегда потеряно для истории. Все, что нам известно, — это инициалы «Т.Б.» (возможно, Томас Барклай) и фамилия Армстронг. На причину подобной скрытности намекает особая оговорка в предисловии к дневнику мемуариста, вышедшему в Лондоне в 1831 году (еще при жизни Лермонтова: «Моей главной целью было дать подробный отчет о дорогах, расстояниях между почтовыми станциями и мест для ночлега, которые, как я полагаю, могут быть полезны современному путешественнику, особенно в стране, где жителей держат в состоянии невежества и чья информация редко распространяется дальше мест, в которых они проживают». Длинное заглавие книги соответствовало моде тех лет: «Дневник путешествий по местам боевых действий во время двух последних кампаний России и Турции, предназначенный для путешествия через юг России, Крым, Грузию, а также через Персию, Курдистан и Малую Азию в Константинополь. С четко составленной картой, иллюстрирующей поездку автора».

13 октября 1828 года. Градоначальник Керчи был настолько любезен, что предоставил канонерскую лодку, чтобы переправить нас через пролив в Еникале. В десять утра мы тронулись в путь, но было так тихо, что нас отбуксировали. Ближе к полудню поднялся бриз, а потом ветер стих. Примерно на середине пути мы сели на мель и сочли правильным пересесть в лодку и оставить экипаж на борту судна, у которого не было никаких шансов прибыть в ту ночь в Тамань, поскольку штиль все еще продолжался.

Никогда в жизни я не видел такого количества белых пеликанов, они и впрямь покрывали поверхность воды на протяжении десяти или пятнадцати верст. Было половина восьмого и уже совсем стемнело, прежде чем мы добрались до берега. Лодочная команда отнесла наш багаж в станицу и постучалась в дом с просьбой о ночлеге, однако обитавшая там женщина отказалась принять нас, заявив, что она одна. Вскоре появились два офицера и, забрав наши подорожные, попросили подождать. Через некоторое время они предоставили нам кров. В какой-то момент подошел молодой казачий офицер и, быстро отворив дверь своего дома (того самого, в который мы постучались сначала), провел нас в лучшую комнату, где мы достаточно комфортно расположились на полу, укрывшись плащами. Я был удивлен, обнаружив на стенах комнаты несколько английских гравюр, изображающих страдания Вертера.

14 октября 1828 года. На расстоянии четырех верст от Тамани находится грязевой вулкан. Если бы перед отъездом из Керчи мы не запаслись провизией, нам пришлось бы тут плохо, потому что раздобыть ничего невозможно. Место это называют городом, несмотря на то, что здесь не более тридцати домов. Я заметил двух телят, кормящихся на крыше одного из них. Эти крыши покрыты землей, чтобы согревать дом зимой, а трава, высоко вырастающая летом, производит на чужестранцев невероятное впечатление. Лодка прибыла в три часа дня, и, выгрузив нашу коляску на берег, мы покинули Тамань в пять. Вскоре после того, как мы выехали за город, слева от нас показалась крепость, а чуть поодаль деревня, кишащая свирепыми собаками.

Мы проехали вдоль берега моря по степи; взошла луна прежде чем мы смогли достаточно далеко отъехать от первой почтовой станции, откуда по низкой болотистой местности, все еще примыкающей к побережью, добрались до второй станции, в тридцати шести верстах от Тамани.

Здесь луна уже больше не светила, и само появление ночи в этом убогом крае близ Азовского моря, где приходится пробиваться через болота с полуголодными лошадьми, — оказалось делом серьезным, поэтому мы приняли решение остаться здесь до утра. Мы развели большой костер из хвороста, который постоянно подносили казаки, заварили чай в котелке. В жалкой хибаре, сделанной из камыша и хвороста, мы расположились на сене, укрывшись плащами. Единственный шум, который мы слышали, были волны Азовского моря. Они ударялись о берег пляжа позади нашего укрытия.

15 октября 1828 года. Мы тронулись в путь вскоре после рассвета; первые шесть верст пролегали по трудному и узкому участку суши между болотами справа и Азовом слева; несколько мостов, которые нам пришлось пересечь, оказались очень ненадежны. Мне жаль тех бедолаг, что вынужденных обитать в этом ужасно нездоровом месте.

Выехав на возвышенность, и оставив позади Азовское море, мы сразу же оказались возле огромного пресного озера. Вдоль его берега  нам пришлось ехать почти восемь верст, причем вода часто доходила до кузова нашей повозки.

Я наблюдал большое количество белых аистов и диких гусей (река Кубань впадает в это озеро). Отсюда мы впервые увидели начало Черкесских гор. Преодолев жуткую болотистую местность, мы, наконец, прибыли в Темрюк — безрадостную деревушку, расположенную недалеко от Азова. Здесь, при въезде в город, нас окружили несколько полуголодных собак, которые набросились на наших лошадей. Я выпрыгнул из почтовой коляски, убил одну саблей и разогнал стаю.

Сегодняшняя утро выдалось крайне неприятным; дорога в шестнадцать верст заняла почти четыре часа. Мы остановились в доме сотенного капитана, где вскипятили чай в котелке, достали и зажарили несколько куропаток, купленных еще в Керчи, поскольку и здесь нельзя разжиться ничем, кроме водки, плохой рыбы и отвратительного черного хлеба, кислого на вкус. Отсюда мы добирались по ровной плодородной земле, оставляя справа от себя озеро, а слева, на некотором удалении, Азовское море.

Данный участок протяженностью в двадцать пять верст, имел самую плотную и при этом плодородную почву. Повсюду в избытке росли травы разнообразных видов (их высота достигала двух-трех футов в высоту), часть земли оказалась возделанной. Мы видели дикую спаржу, карликовую бузину, хрен, тимьян, мальву, полынь и множество других растений, произрастающих здесь в изобилии. Справа от нас показалась гряда невысоких холмов, которые заканчиваются у той станции, где на небольшом расстоянии от реки Кубань, находится крепость со смотровыми постами и смотровой вышкой.

Часовой заметил нас задолго до того, как мы приблизились, и все казаки выстроились в шеренгу, чтобы встретить нас. Подошел офицер и доложил, что впереди дорога безопасна, и что при необходимости нам выделять сопровождение. Мы отклонили это предложение. Внешний вид этих неряшливо одетых казаков вызывает любопытство у чужестранца; они одеты в овечью шкуру и такую же шапку, носят шашку, пистолеты, ружье и копье. Сразу видно, это выносливые и дерзкие мужчины, способные переносить сильную усталость. У них плохонькие лошади, которые, при этом, отвечают всем требованиям. Хорошая лошадь вряд ли бы смогла смириться с обращением, оказываемым черноморскими казаками. <…>

Стемнело очень быстро, когда мы прибыли к желанному Копыльскому редуту, где расквартировано около сотни казаков под командованием майора. Подъехав ближе, мы услышали, как дозорные каждые пять минут объявляют обход. Нас трижды взывали к ответу, прежде чем мы добрались до подъемного моста глинобитной крепости. Всю ночь по периметру рва крестьяне жгли большие костры. Люди со своим скотом и повозками стекаются к редуту, чтобы найти укрытие. Такова мера предосторожности, необходимая для безопасности страны, которая в противном случае ежедневно подвергалась бы опустошению отважными черкесами, что пересекают Кубань для  нападения на казаков, коих они часто побеждают.

Нас гостеприимно приняли на ночь, и мы пробыли здесь совсем недолго, пока из Грузии не прибыло несколько офицеров. Майор дал нам подробный отчет о бесчинствах, совершаемых черкесами, которых он называл сущими дьяволами. Он хромал из-за раны, полученной в стычке с ними, и, выпивая, похвастался личной храбростью и отвагой своих солдат, пока не опьянел окончательно.

В течение вечера меня очень забавляло казачье веселье. Отужинав ухой, и выпив вдоволь водки, они завели любимую военную песню.

16 октября 1828 года. Сегодня в шесть утра мы покинули храброго майора; с нами был эскорт, который менялся каждые пять или восемь верст. Мы все еще продолжали ехать среди камышей и в нескольких местах заметили следы дикого кабана. Казаки часто составляют охотничьи отряды и очень любят этот вид ловли. Они продемонстрировали нам своеобразную рогатину: большая деревянную ветку с ответвлениями на конце, которая втыкается в землю, и становится упором для мушкетов, либо служит оружием нападения.

Двадцать пять верст привели нас к другой крепости (Копыл), расположенной на берегах реки Кара-Кубань, которая в этом месте впадает в Кубань. Быстро миновав ее, мы оказались на обширной равнине с очень хорошей дорогой. Восемнадцать верст преодолели довольно быстро. Справа текла Кубань, время от времени на пути попадались отряды казаков. По мере продвижения вперед черкесские горы становятся все выше. Следующие семнадцать верст пролегали по ровной плодородной равнине, на которой стояло несколько станиц, огороженных частоколом.

Порода свиней в этих краях, без сомнения, представляет собой разновидность диких кабанов. По внешнему виду и окрасу они напоминают их, и такие же  свирепые; свиньи пасутся на воде, а иногда удаляются от своего дома на расстояние до пяти верст. Гуси, также как и в Крыму, часто встречаются в пятнадцати-двадцати верстах от дома. Я наблюдал их стаи. В полете они такие же сильные, как дикие. Правда, на ночь всегда возвращаются домой.

Проехав двадцать две версты по очень хорошей дороге, мы прибыли в Екатеринодар, расположенный на северном берегу реки. Это довольно большой город, но, как и большинство других в Новороссии, он стоит на такой большой территории, что человек устанет ходить от одного дома к другому. С помощью полиции нам удалось найти жилье. Общее гостеприимство, с которым мы столкнулись со стороны русских, в высшей степени лестно для англичан и почетно для них самих.

Местная церковь находится в крепости, окруженной пушками, у самого берега Кубани. Улицы этого современного города позорно плохи; в сырую погоду вы не можете выбраться из-за грязи, а когда сухо, пыль действует на вас удушающе. Достаточно глубоких колдобин, чтобы сломать рессоры любого экипажа. Город окружен частоколом, как это принято во всех городах этого края. Ежегодная ярмарка, проводимая здесь, недавно закончилась; мы встретили двух англичан, один из которых приехал сюда прямо из Индии.

Подготовила  Валентина Малахова.