Открываю его книгу на случайной странице и читаю: «Выйду за ворота — ветер дует в сторону Тамани…». Это новая книга «Тут и поклонился», не так давно изданная…
Вспоминаю встречи с Виктором Ивановичем. Есть места, где сердце от волнения бьется так, словно стремится выскочить из грудной клетки. На пороге родной школы, куда судьба не приводила много лет, в знаменитой галерее, где на стене есть картина, которую мечтала увидеть с детства. Такое же чувство испытываю каждый раз перед невысокой калиткой дома в поселке Пересыпь.
У Пушкина — Михайловское, Болдино, у Шолохова — Вешенская, у Тургенева — Спасское-Лутовиново, у Толстого — Ясная Поляна, заветное место для вдохновения, где дышится и пишется легко.
Таким уголком для русского писателя Лихоносова стал поселок Пересыпь, маленький дом, двор под раскидистым грецким орехом, берег моря, где «с высоты от маяка серпом гнется морской берег, шоссейная тропинка падает к камышам и маслинам и ведет вдали к холму Пересыпи, почти всегда закутанной солнечным дымом». Место, где мы живем и не всегда видим его уникальность, не думаем об истории, Киевской Руси. О Лермонтове.
О себе Виктор Иванович говорит, что писал от детской влюбленности в жизнь, от наивности, от впечатлительности, от сочувствия к людям. «Музыка слова — и больше ничего! Но это и есть тайна литературы, искусства. Пишу, потому что у меня много душевных обязанностей». И хочется ему возразить и напомнить, сколько времени писатель провел в архивах, изучая ушедшую эпоху, сколько воспоминаний стариков выслушал, прежде чем написал главный роман своей жизни о Екатеринодаре, утраченном нами городе прапрадедов.
Роман «Наш маленький Париж» Виктор Лихоносов написал в советские времена. После выхода романа некоторые критики, мало что поняв, умудрились назвать произведение «белогвардейским». Тогда никто и не помышлял о возрождении казачества, о возвращении на Кубань регалий казачьего войска, о присвоении исторических названий улицам города, о казачьих парадах по Красной, о балах, о восстановлении Белого Собора или памятника Екатерине Второй. И только в его романе — «вот крепостная площадь с гордой Екатериной II, вот триумфальные Царские ворота на подъеме от станции, обелиск славы казачества в тупике улицы Красной, и неприступный дворец наказного атамана, и благородное собрание, куда на ситцевые балы съезжается весь местный бомонд, и Чистяковская роща, и городской сад с дубами «Двенадцать апостолов». Сегодня мы видим многое из этого в своей реальной жизни. Сегодня писатель Виктор Лихоносов — живой литературный классик, на мой взгляд, талантливейший из ныне живущих российских писателей. Пишу, а прямо сказать ему это никогда не решаюсь.
В первый раз я увидела писателя Лихоносова много лет назад на лермонтовском празднике в Тамани. Робея, задала автору «Осени в Тамани» наивный вопрос о творческих планах. С тех пор было много душевных бесед. Иногда на каком-нибудь «мероприятии» мы с Виктором Ивановичем так увлечемся разговором, что перестаём замечать окружающих. Когда на входе в филармонию или музыкальный театр мне говорят «Вас искал Лихоносов», моё сердце тает от счастья.
Особым взглядом видит Лихоносов Таманский полуостров. В «Одиноких вечерах в Пересыпи» пишет: «Мне всегда кажется, что милее нет места на земле и нигде в такой тишине и уютности никто не живет. За Пересыпью, под горою Блювакой, расползается в три конца Ахтанизовская, дальше — Сенная, Тамань, а в правую сторону — коса Чушка. Господи, какую скорбь красоты и истории ты мне даровал!
Летом ли, осенью я спускаюсь с кручи от маяка и иду у кромки воды; размером гомеровского стиха накатываются волны в песок. Родная чистая стихия ласкает мою душу, я счастлив, я первобытно растворяюсь в божьей природе и молю, чтобы мое чувство не перебил какойнибудь встречный. Ракушки хрустят под моими ногами. А вот теплым пухом лежит, еще дышит свежее перо чайки… Ах, как бы долго еще идти вдоль берега и не прощаться!».
Ах, если бы не прощаться вообще. Во дворе в Пересыпи слушать Виктора Ивановича, когда он говорит о продолжении «Одиноких вечеров», о своих находках в архивах, а затем приносит из летней кухни журналы «Родная Кубань», щедро расписывается на обложке: «Публикуйте всё, что понравится».
Всегда стесняюсь протягивать свою руку для рукопожатия — всё мне кажется, что в официальной обстановке смешно выглядит широкая ладонь, «рука прачки», как говорила моя латышская бабушка. А с Виктором Ивановичем на прощание обнимаемся и сцепляем в кулак ладони, словно футбольные фанаты. И он видится веселым подростком. А может, это на секунду открывается истинный возраст его души.
С днём рождения, дорогой Виктор Иванович!
Елена Иовлева
