Непросто было запорожским казакам заслужить милость царицы. Но в итоге они добились своего – 30 июня 1792 года Екатерина II подписала грамоту о пожаловании Черноморскому казачьему войску «острова Фанагории с окрестностями оного».

Решающими были усилия войскового судьи Антона Головатого, который возглавил казачью делегацию в Петербург, был принят при царском дворе и сумел расположить к себе императрицу.

«Чуемо! Зумиемо!»

Собравшиеся в придворной зале царедворцы с удивлением и беспокойством посматривали на суровых, причудливо одетых людей, ожидающих аудиенции у императрицы. Выглядели они по меркам царского двора более чем странно: бритые наголо, с оставленным на голове и закинутым за левое ухо длинным клоком волос, называемым чуприной (сабли и ордена казаки всегда носили на левом боку, поэтому и чуприну, как символ достоинства, заворачивали за левое ухо).

Какой учтивости и изысканности можно было ожидать от этих дикарей, думали царские чиновники. Одни поучали войскового судью, как следует соблюдать придворный этикет, на что тот нехотя отвечал: «Чуемо!» Другие наставляли, как следует общаться с государыней, получая от него в ответ угрюмое: «Як зумиемо!»

Когда же императрица появилась, Головатый, не дожидаясь положенного вопроса от неё, рухнул в монаршьи ноги и произнёс такую воодушевлённую речь, что Её Величество была, по всему видно, тронута и обнадёжила делегатов тем, что земля им уже дана. А дальше потянулись дни и недели в ожидании сенатского указа.

Казачьи делегаты коротали их, посещая петербургские салоны и придворные балы, где пытались через знакомых узнать об исходе их дела. А оно затягивалось из-за бюрократических проволочек, и мысли казаков делались всё мрачнее.

А тут ещё Головатому шепнули, что землю между Днестром и Бугом у казаков точно отберут, а о новой ничего неизвестно. В гнетущих ожиданиях Антон Головатый произвел на свет известные и достаточно крамольные строки песни: «Ой Боже ж наш, Боже милостивый: уродылысь мы в свити нещаслыви», и дальше в том духе, что служили, значит, казаки и в поле, и на море, старались землю заслужить, а остались босые и голые. – Аж прежнюю взялы, тай цю отбырають – жалился певец Войска Черноморского.

К тому же жалиться Головатый принялся всенародно. Запел как-то эту песню на обеде у одного важного сановника, заплакал, в отчаянии выпустил из рук бандуру.

Велико подозрение, что эта комедия специально была разыграна для «ушей» и «языков» государыни. Рискованно, но терять черноморцам было уже нечего. «Уши» услышали, «языки» донесли. К удивлению, Екатерина не разгневалась, а наоборот, дала указание Сенату поторопиться с оформлением указа.

Пошёл ва-банк

Сенат торопился медленно, и глава казачьей делегации снова пошёл ва-банк. После того как Петербург был оповещен о пополнении в царской семье (у Екатерины II родилась внучка), придворные ринулись с поздравлениями к государыне в Царское село.

Ринулся и Антон Головатый. Не доехав до императорской резиденции, он отпустил извозчика и улёгся с товарищами недалеко от дороги под деревом. На вопросы проезжающих мимо знатных вельмож Головатый вздыхал и объяснял, что, мол, поиздержался в Петербурге, длительно ожидая разрешения на поданное им прошение. Теперь вот от безденежья пешком идёт в Царское село, чтобы поздравить государыню с большим событием, и прилёг отдохнуть.

Земля, казённое жалованье и право торговли

На следующий день войсковой судья был вызван к графу Зубову, и вскорости, помимо указа Сената о пожаловании Черноморскому казачьему войску Таманского округа с кубанской землёй, была издана ещё и Жалованная грамота императрицы. Половину Северного Кавказа черноморцам, конечно, не подарили, но к болотному таманскому острову присоединили отрезок достаточно удобной земли, «лежащей на правой стороне Кубани от устья ея до Усть-Лабинского редута».

Кошевому атаману и войсковым старшинам императорской милостью выделялось жалование из казны, на войсковых землях разрешалась свободная внутренняя торговля и вольная продажа вина. Антон Головатый сумел добиться дополнительных преференций для войска: вслед за Жалованной грамотой императрицы от 30 июня 1792 года была издана ещё одна, которая давала право черноморцам при переселении на Кубань продавать свои дома и имущество на приднестровской земле, а неимущим – получить казённое пособие.

15 августа в Слободзее встречали казачьих депутатов и принимали царские дары, пожалованные императрицей: хлеб на серебряном блюде, соль в серебряной солонке, жалованные грамоты и украшенную драгоценными камнями саблю для кошевого атамана Чепеги.

Пир в этот день шел горой, и тосты во здравие царицы и всей царской семьи сопровождались сотенным пушечным залпом. А 12 сентября 1792 года так же торжественно отмечала прибытие царских даров с копиями императорских грамот Тамань. Черноморцы ликовали неистово.

И известно почему: уж они-то знали, какой ценой и какими хлопотами был выстрадан и вымолен монарший подарок – данная им в потомственное владение кубанская земля.

Елена Чуприна.

Использован источник: П.П.Короленко. Головатый. Кошевой атаман Черноморского казачьего войска//Кубанский сборник. 1905 год.