Фрагменты из раздела «Приложение» книги Валентины Малаховой «Городишко. Комментарий к повести М. Ю. Лермонтова «Тамань». Полную версию читайте в книге.
Когда после бурного перехода через Керченский пролив и страданий, вызванных морской болезнью, я, наконец, высадился в казачьем городишке под названием Тамань, тут я и выяснил, что здесь и слыхом не слыхивали о таком понятии, как гостиница. «Неужели во всей Тамани нельзя отыскать места получше?!» – воскликнул я самым меланхоличным тоном, попутно перетаскивая свой чемодан из одного угла убогой комнаты в другой. Нужно было защитить свой багаж от потоков воды, льющихся сквозь дырявую крышу.
Владелец этого привлекательного домика, которого уговорили стать моим кунаком (то есть хозяином), уставился на меня с выражением удивления, смешанного с презрением. Ему казалось совершенно необъяснимым, что подобные мелочи, как мокрая постель, прокуренная комната и паразиты, вызывают мое беспокойство и дискомфорт.
Русский капитан, который привез меня в Тамань, много сплетничал после нашего прибытия и нашел среди черноморских казаков благодарную аудиторию. Он утверждал, вероятно, из тщеславия, что его гость — человек высокого происхождения, что он обеспечен бумагами и заверенными печатями документами из самого Санкт-Петербурга, и был отрекомендован ему с лучшей стороны как губернатором, так и комендантом Керчи.
Заявлениями такого рода редко бросаются в России, и мой бородатый хозяин, хотя внутренне и был мною недоволен, все же, видя мое вытянутое угрюмое лицо, поспешил найти для меня сухое жилище.
Он отыскал подходящее место в доме черноморского офицера, который уступил мне свою лучшую комнату и принял меня со всем гостеприимством, свойственным школе старых казаков.
Новый хозяин оказался ветераном, носил Владимирский крест и был женат в третий раз на молодой, румяной и чрезвычайно хорошенькой женщине, которой Бог дал величайшую из женских прелестей – дружелюбный нрав.
Когда я находился в своем маленьком казачьем домике в Тамани, записывая в дневник первые впечатления, в комнату вошла жена офицера, с которым я делил эту квартиру. На ней был суконный плащ, отороченный мехом, с которого падали капли дождя, потому что снаружи бушевала страшная буря; ее изящные маленькие ножки были обуты в разноцветные чулки, а из-под голубого шелкового платка, которым была обмотана голова, выглядывало лицо изумительной красоты. Светло-голубые глаза, нежный цвет лица, красивый рот и совершенно неописуемое милое выражение озорства и жизнерадостности, оживлявшие красивые черты, вместе с мягким голосом, которым она с таким изяществом приветствовала незнакомого гостя («Здравствуйте, сударь!») – произвели на меня немалое впечатление. Я никогда не встречал ни одной другой такой красавицы, как Мария К-ов — жена моего хозяина в Тамани.
Пока самовар булькал и пел, потоки дождя начали ослабевать, темные тучи ушли с Черного моря, и только сильный шторм продолжал обрушивать яростные волны на залив. Подкрепившись чаем, я завернулся в грубую бурку, поклонился достойной паре и поспешил в Фанагорию, где надеялся встретиться с земляком.
Фанагория сегодня – место невзрачное и скучное. Гарнизон состоит из русских инвалидов, которым больше не грозит нападение со стороны черкесов по причине удаленности этого места от Кавказа. Городскому аптекарю меня порекомендовал друг из Керчи. У его фамилии было немецкое звучание, и я надеялся обнаружить, что он сможет говорить на родном языке. Однако я был разочарован, потому что, хотя он и был немецкого происхождения по линии отца, его мать оказалась польских кровей. А жена аптекаря, уроженка Галлии, знала немецкий ненамного лучше него. Тем не менее у него был чистый и опрятный дом, очень аккуратно обставленный, а его герани и розы были настоящим спасением после грязи домов Тамани.
Аптекарь был достойным и счастливым человеком, но у него была одна цель, один идеал, к которому были устремлены все его желания, – лента ордена Святой Анны в петлице, что подняло бы его социальный статус на ступеньку выше. «Нет другой такой системы, — считает один русский писатель, – которая поощряла бы личные амбиции и эгоизм, как эта. Постоянная надежда на звание, награды и ордена всех видов, которая возрастает с ее удовлетворением, в конце концов препятствует всякому спонтанному духовному развитию, превращая человека в машину, приводимую в движение в соответствии с прихотью правительства». В России миллионы таких, как аптекарь из Фанагории, которыми управляет абсолютная жажда таких побрякушек. Медный крест ордена Святого Георгия не доставляет материальной выгоды рядовым, и все же они носят его с невыразимым удовольствием поверх своих серых шинелей.
Проснувшись на следующее утро под гостеприимной крышей аптекарского дома, я, к своему огорчению, обнаружил, что небо было таким же темным, а погода такой же ненастной, как и вчера. Это вызвало у меня сильное раздражение по многим причинам, в том числе и потому, что погода помешала посетить знаменитые грязевые вулканы, расположенные в полудне пути от Фанагории.
Публикуется по изданию: Wagner Moritz. Travels in Persia, Georgia and Koordistan with Sketches of the Cossacks and the Caucasus. London, 1856.
Перевёл с английского Денис Захаров.
Наша справка
Немецкий ученый и путешественник Мориц Вагнер (1813-1887) Münchner Stadtmuseum
Автор – Мориц Вагнер (1813–1887) – немецкий путешественник, биолог, географ и естество-
испытатель. В 1843–1845 годах совершил путешествие в прибрежные страны Черного моря, на Кавказ, в Армению, Курдистан и Персию, после чего выпустил на немецком языке несколько книг, среди которых была монография «Кавказ и земля казаков» (Der Kaukasus und das Land der Kosaken, 1847). Ценные естественно-исторические коллекции, которые Вагнер привез из своих путешествий, поныне хранятся в музеях Вены, Мюнхена и Парижа. Позднее Вагнер начал заниматься вопросами теории Дарвина.
